Штормовая волна - Страница 10

— И часто ли в мое отсутствие Хью Бодруган пытался прокрасться в твою постель?

Демельза расплакалась и пошла к двери.

— Оставь меня в покое! Дай мне уйти! — воскликнула она, когда Росс преградил ей путь.

Когда он взял ее за плечи, Демельза выглядела так, будто сейчас плюнет ему в лицо.

— Это была шутка, — сказал он.

— Дрянная шутка.

— Я знаю. Мы больше не можем шутить, потому что стали такими чувствительными. Боже ты мой, а ведь было время, и совсем не так давно, когда каждая наша размолвка заканчивалась смехом. Всё это ушло.

— Да, всё это ушло, — согласилась Демельза.

Росс удерживал ее еще несколько секунд, а потом нагнулся, чтобы поцеловать. Демельза отвернулась, и губы Росса дотронулись только до волос.

— Оставь меня, — прошептала она. — Ты стал чужим. Я больше тебя не узнаю.

— Может, раз мы ссоримся, значит, не всё еще потеряно, — сказал Росс.

— Брак без тепла, без доверия — доверия, которое мы оба предали, какой в нем смысл?

— Ты не спросила, как я проводил время в Лондоне, какие у меня там были женщины.

Она вытерла глаза рукой.

— Возможно, у меня нет на это права.

— Что ж, ты всё-таки моя жена. И раз ты моя жена, я тебе расскажу. В первые месяцы я пару раз приглашал к себе женщин. Но прежде чем они успевали раздеться, меня начинало от них тошнить, и я их выпроваживал. Они осыпали меня ругательствами. Одна заявила, что я импотент, а другая обозвала педрилой.

— Что это значит?

— Неважно.

— Я могу посмотреть в словаре.

— Этого слова нет в словаре.

— Тогда могу догадаться, — сказала Демельза.

Оба замолчали. Росс отпустил ее плечи, но загораживал выход.

— Это же были шлюхи, — сказала Демельза.

— Да, но высшего класса. Отборные.

— А настоящие дамы, те красавицы?

— Я вращался в их обществе. Но ни одна не пришлась мне по вкусу.

— А ты пробовал?

— Только на глаз. И в основном на расстоянии.

— Ты прямо как монах.

— Только потому что ты прекрасней всех их вместе взятых.

— Ох, Росс, — едва слышно произнесла Демельза. — До чего ж я тебя ненавижу! Ненавижу, когда ты мне лжешь! Скажи, что хочешь, чтобы я снова была тебе женой. И я буду. Но не притворяйся.

— Если я буду притворяться, то ты посчитаешь это правдой, а когда я говорю правду, ты мне не веришь, да?

Она пожала плечами и не ответила.

— В картинной галерее три из пяти человек выбрали бы другую картину, нежели я, — сказал Росс. — Дело не просто в том, как они выглядят, но и в том, что за ними стоит. Когда знаешь кого-то так близко, но по-прежнему его желаешь, это сильнейшая привязанность, искра между двумя людьми, которая может разжечь пламя. Но кто знает, согреет ли оно их или спалит? — Он замолчал и нахмурился, взглянув на жену. — Я не знал, как меня встретят дома, не знал, будем ли мы снова вместе смеяться. Я хочу тебя, хочу, но во мне до сих пор остались ревность и злость, и они сильны. Больше я ничего не скажу. Не могу обещать, что завтра отношения между нами будут такими или этакими. Как и ты не можешь, в этом я уверен. Ты была права, назвав меня чужаком. Но я чужак, которому знаком каждый дюйм твоей кожи. Давай начнем отсюда, в некотором смысле — начнем сначала.

II

На следующее утро Росс поднялся в четыре. Он оставил спящую Демельзу, дышавшую ровно и тихо, как метроном, вышел из спальни и спустился по лестнице. Снаружи уже занимался день, но ночь ещё не покинула дом, в его тёмных углах таился коварный сумрак.

Росс вышел и остановился под тенистым кустом сирени, слушая сонное чириканье воробьёв и зябликов. Где-то на дороге, в орешнике, во весь голос запел чёрный дрозд, но вокруг дома птицы не спешили просыпаться. Воздух был прозрачен, свеж и чист, и Росс с наслаждением вдохнул. Он свернул за дом, где на него замычала корова и захрюкала свинья, перебрался по ступенькам через стену и оказался на берегу. Песок под ногами, сначала сухой и сыпучий, дальше, за линией прилива, становился плотным.

Скоро начнется прилив. Волны были маленькими, но яростными, самодовольно бурлили и разбивались о берег. Росс скинул халат и домашние туфли и вошел в воду. Море, как доктор, ощупало его ледяными руками. Несмотря на середину мая, тело закоченело и не сразу начало слушаться. Через пять минут Росс вышел на берег, переводя дыхание, но бодрый, словно заново родился. Он завернулся в халат, и солнце как раз вышло из-за кромки песчаных дюн, озарив дымоход Нампары.

Это навело его на размышления. Росс вот так же плавал после того, как провел ночь в Труро с Маргарет после бала, а за день до этого он впервые встретил Демельзу. Тогда он плавал, чтобы избавиться от миазмов той ночи. Теперь всё не так. Никакого напрасного растрачивания духа. Вполне рядовое событие: он возобновил супружеские отношения с женой. Боже правый! Хорошая тема для обсуждения в одном из похабных диалогов в какой-нибудь модной лондонской пьеске.

Но только всё вышло не совсем так, как он ожидал. А чего он ожидал? Несмотря на собственные смелые слова, вероятно, ничего особенного. Или, напротив, что его отвергнут, когда он станет требовать законных прав, которые после длительного отсутствия почти утратил. Но на самом деле всё было наполнено нежностью. Каким-то образом всплыли чувства, которые он сам высмеивал, и превратили всё в нежность. Что бы теперь ни произошло, как бы они ни встречали друг друга сегодня или завтра, какие бы боль и обида ни наполняли его мысли, он будет это помнить. Как и Демельза. Если бы только можно было изгнать призраков.