Штормовая волна - Страница 86

Да и с доктором не возникнет непреодолимых сложностей. Как-нибудь в июле она вызовет его по пустячному делу и во время визита сообщит о том, что подозревает беременность. И скажет, что последние месячные были в июне. У него не будет причин ей не поверить, ведь ей нет никакого резона лгать. Джордж согласится с этим утверждением по той же причине. А когда в феврале родится ребенок, он может выглядеть вполне доношенным, как и Валентин, но и доктор, и Джордж решат, что повторились те же странности, как и в прошлый раз. И никто не станет этого оспаривать.

Церемонию открытия больницы назначили на десять утра. Чтобы угодить жене, Джордж внес от ее имени сотню гиней, а значит, Элизабет будет одной из немногочисленных приглашенных дам. Без четверти десять у крыльца остановилась карета Уорлегганов с нарядными форейторами в желтых ливреях, четверка серых лошадей зацокала по мостовой, покачивая головами. До больницы было недалеко, но Джордж настоял на том, что они должны прибыть в карете. Элизабет надела белое шелковое платье с турнюром, чтобы талия выглядела стройнее, узкий синий корсаж и бледно-голубую шляпку. Джордж выглядел элегантно в новом черном сюртуке с широкими лацканами и двумя рядами серебряных пуговиц. Он помог Элизабет подняться в карету, и они тронулись вниз по холму, влившись в вереницу остальных экипажей.

Общественный лазарет Корнуолла представлял собой длинное здание из серого камня, хорошо заметное со всех сторон. Прибывающих гостей проводили внутрь, в две палаты, расположенные одна над другой. В каждой стояло по десять кроватей вдоль стен, нижняя палата предназначалась для мужчин, а верхняя — для женщин. К ним примыкали комнатки для сестер милосердия, благотворительная аптека, мертвецкая, кухня и комнаты для доктора и его жены.

Знакомые приветствовали друг друга — ведь здесь собрался весь цвет местного общества: граф Маунт-Эджкамб, лорд и леди Данстанвилль, мистер Ральф-Аллен Дэниэлл, мистер и миссис Джордж Уорлегган, мистер Трефузис, мистер Эндрю, мистер Макворт Прэд, мистер Роджерс, капитан Полдарк, мистер Моулсворт, мистер Стакхаус, преподобный доктор Холс. Доктор Энис тоже присутствовал, с неохотой представляя свою жену, которая пожертвовала значительную сумму, но не смогла прибыть по очевидным причинам. Доктору Буллу, врачу лазарета, было всего двадцать девять, он приехал из Лондона. Доктор Бенна стал приглашенным врачом.

Всего было тридцать с лишним мужчин и восемь дам — не слишком большая компания, чтобы избежать нежелательных встреч. У Элизабет екнуло сердце, когда она дважды оказалась достаточно близко от Росса Полдарка, чтобы с ним заговорить. Разумеется, она не стала этого делать, как и он, поскольку Джордж находился неподалеку. Радуясь своему новому состоянию, Элизабет не желала портить день. Джордж, не ведая о ее новостях, был также весьма доволен тем, как складываются дела, в особенности успехом замысла дяди Кэрри, тем более что цель была достигнута без потери репутации, а Джордж не горел желанием публично скрещивать шпаги с соперником. Что касается Росса, он пребывал в такой ярости, что понимал — если он что-то сейчас предпримет, то неизвестно, чем это кончится. Но он по-прежнему надеялся на лучшее, а затея с Фрэнсисом Бассетом не выгорит, если затеять ссору, даже словесную перепалку, на открытии больницы Бассета.

А тем временем граф Маунт-Эджкамб, лорд Данстанвилль и доктор Гектор Булл объявили больницу открытой. После чего все вышли на солнце и снова покатили в каретах вниз по холму, к церкви святой Марии. Общество выглядело весьма колоритно, и горожане таращились с открытыми ртами.

— Что ж, — бодро обратился к Россу Дуайт, — это только начало. Мы могли бы справиться и с сотней коек, но двадцать всё же лучше, чем ничего. Доктор Булл кажется вполне достойной кандидатурой. Надеюсь, принимать пациентов будут не по протекции.

Росс отметил, как постарел Дуайт. Он ведь потерял и ребенка, и жену, и последнее обстоятельство подкосило его не меньше, пусть это всего лишь временно. Дуайт был предан профессии и никогда этого не скрывал, но его сострадание к бедам других людей не умаляло личных привязанностей, и Росс гадал, понимает ли Кэролайн, насколько ее отъезд повлиял на мужа.

К тому времени как Росс с Дуайтом оставили лошадей на конюшне, церковь святой Марии почти заполнилась, поскольку на задние ряды пустили простых обывателей, но всё же они нашли пару мест рядом и преклонили колени в молитве. Росс не думал, что Дуайт на самом деле молится — вероятно, его вера была крепче, но они оба были далеки от ее догматов, в особенности из-за того, что проповедь читал преподобный Холс. Росс знал многих приятных в общении священников, но об обоих представителях Труро нельзя было сказать ничего подобного. Даже этот честолюбивый человек с тяжелым взглядом был лучше покойного викария церкви святой Маргариты. Если на небесах можно получить несколько должностей сразу, Оззи наверняка подаст прошение.

Доктор Холс выбрал отрывок из Книги Иова, тринадцатый стих седьмой главы: «Утешит меня постель моя, унесет горесть мою ложе мое» и продолжил терзать публику описанием недугов, которые должна лечить новая больница.

— Невозможно передать словами, — вещал он, — ужасающие сцены человеческих несчастий, так часто предстающие в виде искалеченной руки какого-нибудь нищего, коего хворь и изнурительная жизнь приковали к постели, или медленно тающего из-за лихорадки, страдающего от мучительной боли или заживо гниющего, но при этом лишенного медицинской помощи, даже самых необходимых вещей, не говоря уж о комфорте, не имеющего друзей. Такие люди оказываются в тисках нищеты, причем самой кошмарной, и под конец угасают в раздумьях о тяжкой доле своей жены и детей, оставшихся без всяких средств к существованию, обреченных на нищету и повторение судьбы отца! Неужели мы будем безразлично взирать на подобную нужду, неужели это не заставит нас задуматься и вспомнить о справедливости?