Штормовая волна - Страница 99

— Почему жаль? Росс — отличная компания... если ему нравится общество.

— А сейчас, похоже, не вполне нравится. Нет, дорогая, я сказал это по другим причинам. У Дромми прекрасное тело. Я-то уж знаю. Я его тщательно изучил. Ее можно порекомендовать любому скульптору. Но что касается ума, то вряд ли в нем найдется что-то существеннее мыслей о шпильках для волос.

Обсуждаемая дама сказала Россу:

— Вы сильный мужчина? Выглядите сильным.

Ее голос и глаза были полны скучающих намеков.

— Весьма, — ответил Росс, оглядывая ее с ног до головы.

— Как занимательно. — Она зевнула. — Необыкновенно интересно.

— Но должен предупредить, одна нога у меня слаба.

Девушка опустила взгляд.

— Которая?

— Обе по очереди.

После довольно долгой паузы она похлопала Росса по плечу веером.

— Капитан Полдарк, вы надо мной смеетесь.

— Я бы не посмел после такого короткого знакомства. Капитан Эддерли никогда не рассказывал вам старую присказку пехоты?

— Какую?

— Одна нога слона говорит другой: «Протри глаза и шевелись быстрее».

— Оригинально.

Она снова зевнула.

— Вам уже пора спать, мисс Пейдж?

— Нет... Я недавно встала.

— Моя дочь в точности такая же.

— И сколько ей лет?

— Почти пять.

— Вы опять насмехаетесь.

— Клянусь, это правда.

— Нет... Я о вашем сравнении... Монк — ваш друг?

— Похоже на то.

— И друг вашей жены?

— Посмотрим.

— Разумеется. Она на редкость привлекательна.

— Я тоже так думаю.

— А я?

Росс взглянул на нее.

— Вы?

— Да... Что вы обо мне думаете?

Росс задумался.

— Мне кажется, вам пора спать.

— Это можно расценить как оскорбление, капитан Полдарк.

— О нет!

— Или... как комплимент...

— О да, — улыбнулся он.

Гости рассаживались за столами разных размеров, мелькали хлеб и вино, ножи и вилки. Эддерли выбрал столик на четверых, и таким образом они оказались отдельно от остальных. Росс переносил нежеланное общество с чувством юмора и лишь время от времени восставал, заглатывая наживку. Например, когда Эддерли заговорил о расходах на прошлые выборы, что лорду Мандевиллу и Томасу Фоллоусу избрание обошлось в тринадцать тысяч фунтов, из которых, как ему сказали, почти семь ушли на оплату счетов из трактиров. И как повезло ему и Россу стать комнатными собачками снисходительного пэра.

— Думаю, «снисходительный пэр» сегодня здесь, — вставила Демельза, заметив, что Росс собирается ответить. — Я не видела его почти два года, Росс, и должна справиться о миссис Говер.

— А еще, — добавил Эддерли, — старика Рейнольдса прозвали в Палате «Обеденным гонгом», ведь стоит ему встать, чтобы произнести речь, как тут же выходят остальные сто сорок парламентариев. А как-то раз, два года назад, одна высокородная леди, сидящая на балконе для посетителей, застала длиннейшие дебаты, не смогла дотерпеть и оросила голову старого Джона Лутрелла, попав и на шляпу, и на сюртук.

— И хорошо хоть его не ослепила! — сказал Эддерли.

Мисс Пейдж приглушенно захихикала.

— Как ты изысканно вульгарен, Монк! Это так весело!

— Только не говорите, — обратился Эддерли к остальным, — что вы не оценили эту историю! Уолпол всегда поощряет вульгарные разговоры, потому как лишь они могут развеселить всех.

— Вовсе не поэтому, — ответил Росс. — А потому что все мы вульгарны.

На мгновение все умолкли.

— В каком смысле?

— В самом обыкновенном. Вы же не будете утверждать, что в каждом человеке есть нечто настолько уникальное, что ставит его выше других! Ни в привычках, ни в традициях, ни в семье. Все мы разделяем одни желания и обладаем одинаковыми функциями: молодые и старые, лорды и нищие. Лишь извращенец не станет смеяться и плакать над одним и тем же. Это просто здравый смысл. Вульгарный здравый смысл.

Ужин, проходящий в неловкой атмосфере, подошел к концу. Дамы встали, за ними последовали кавалеры, а когда они вернулись в зал, начались танцы и следующий час прошел весьма приятно. Монк один раз станцевал с Демельзой, но больше не смог, потому что сначала ее увел Дуайт, потом Росс, а затем вмешались и другие мужчины. Она плохо знала модные па, но оказалось достаточно и того, что она выучила.

Лишь в час ночи Монк подошел к ней, заметив, что она одна.

— Когда мы снова встретимся, миссис Полдарк?

— Мы уже снова встретились, капитан Эддерли.

— Это ваш первый визит в Лондон?

— Вы сами знаете, что да.

— Что ж, если позволите так сказать, мэм, вы обладаете огромным нераскрытым потенциалом. Милая, да вы почти еще не жили, уж поверьте!

— Я прекрасно пожила, благодарю вас, капитан Эддерли.

— Вы не испробовали самых изысканных удовольствий.

— Я всегда считала, что они для людей, уставших от удовольствий простых.

— Я буду вас ждать. Когда уходит ваш муж?

— Вместе со мной.

— Тогда я подожду вас, пока он будет здесь.

— Вы очень любезны.

— Надеюсь, вы тоже будете любезны.

Взгляд Эддерли прошелся по линиям персикового платья, по обнаженным рукам, плечам и низкому вырезу, бледно-оливковой косынке, прикрывающей грудь, и наконец, поднялся к лицу и глазам, откровенно выражая то, что Монк хотел бы с ней проделать. Демельза вспыхнула, что редко с ней происходило.

Потом она почувствовала чью-то руку в своей затянутой в перчатку ладони. Это был Росс, он подошел сзади.

— Эддерли, вам следует вернуться к мисс Пейдж. Ей явно не хватает вашего внимания.

— Знаете что, Полдарк, — тихо произнес Монк, — есть только один человек, от которого я готов принять указания, и этот человек — я.