Штормовая волна - Страница 66

И это ничтожество, молодая женщина с безумными глазами и неряшливым видом, вокруг которой крутился разговор, а она даже не вставила ни одного подходящего слова, эта женщина думала: какое наслаждение получил бы Оззи от этой встречи, какая жалость, что он не может к ним присоединиться. Но он мертв. Так почему я жива, почему я здесь? В чем смысл моей жизни? Лучше бы я умерла и меня похоронили вместо него, только где-нибудь в дальнем уголке кладбища, подальше от его могилы.

Он пытался объявить меня душевнобольной и надеялся куда-нибудь упрятать. В те дни я была так же здорова, как и он. Но не теперь. В любой момент моя голова взорвется, я стану рвать на себе волосы и одежду и взывать к Господу и небесам. Они говорят обо мне, как будто я вещь, как будто я не существую. И это правда. Я больше не существую. Всё исчезло — мой разум, тело, душа. Я просто пустой конверт, бесполезный тюк с тряпьем, из которого выдавили все чувства и мысли, всю веру и добро. Меня не нужно хоронить, я уже мертва, и ничего не осталось, только прах, пыль, песок, грязь, кровь, семя, моча, гной и экскременты...

— Прости, мама, — сказала Гарланда. — Но Морвенна вот-вот упадет в обморок. Может, я отведу ее в спальню...

— Разумеется.

Хромающую и шатающуюся девушку увели, и все умолкли, услышав, как ее тошнит в коридоре.

— А вы что думаете, мистер Уорлегган? — спросила леди Уитворт. Он был единственным человеком, которого она готова была выслушать.

Джордж бесстрастно взглянул на нее, отметив неровную кожу под густым слоем пудры, глаза-бусинки, двойной подбородок.

— Мой интерес, леди Уитворт, весьма условный и происходит, как вы понимаете, из-за дальнего родства жены. Разумеется, нужно получить больше подробностей о долгах вашего сына, и тогда мы поймем, остались ли средства на жизнь его вдове и детям.

— Долгах? — с присвистом переспросила леди Уитворт. — Оззи не из тех, кто имеет неоплаченные долги.

— Перед браком с Морвенной у него были существенные долги.

Возникла небольшая перепалка, в которой приняли участие мистер Пардоу и Амелия Чайновет.

«Элизабет в этом году выглядит старше, — подумал Джордж, — ее волосы потеряли блеск, но морщинки у глаз придают своего рода очарование, привносят больше силы и характера, она будет прекрасна и через десять лет. Только ради нее я сижу в этой тесной неприбранной гостиной и слушаю эту старую уродливую ворону, ворчащую о своей потере, мертвом хряке. Плевать я на них хотел. Мне больше интересно, удастся ли наконец убедить Джеймса Скауэна продать достаточно собственности в округе Сент-Майкл, чтобы в обозримом будущем я получил контроль над округом. Два места в парламенте. Я тут же избавлюсь от Хоуэлла и следующей осенью займу его место. Я куплю и округ Уилбрама, чтобы от него выбрали моего человека — кого? — нужно присмотреться, здесь или в Лондоне. Кого-нибудь вроде Монка Эддерли, кому плевать, как распоряжаются его голосом, пока он получает привилегии от своей должности. Жаль, что Уорлегганы так неплодовиты. Сансон погиб, а его сын — пьяница. Кэрри так и не женился. Кэрри женат на долговых облигациях».

Гарланда вернулась и сообщила, что Морвенна прилегла в постель и с ней сейчас няня. Через несколько минут она встанет. Джордж заметил в дверном проеме своего лакея и щелкнул ему пальцами.

— Нам пора, дорогая, — сказал он Элизабет и поднялся. — У меня дела.

Все стали обмениваться приличествующими выражениями озабоченности и признательности. Амелия Чайновет с тревогой смотрела на уход Уорлегганов, теперь ей предстояло остаться в обществе доминирующей леди Уитворт, готовой сожрать ее живьем. Лишь присутствие Джорджа вносило некое равновесие.

Но остановить их не удалось. Они удалились, их прекрасные лошади зацокали вверх по холму в сторону главной дороги, а за ними последовал грум.

На дорожке перед перекрестком Элизабет натянула поводья и огляделась.

— Это случилось именно здесь. Над дорогой нависли ветки, но странно, что такая надежная лошадь испугалась. Я чувствую — произошло нечто совершенно другое, ничего не могу с собой поделать.

Джордж хмыкнул.

— Может, единственный раз в жизни он был пьян.

— И куда он ездил? К старому мистеру Пирсу?

— Мисс Пирс сказала, он пробыл со стариком только двадцать минут. Ни в одной таверне или распивочной его не видели. Но какая разница? Ты никогда его не любила. А в последнее время и я.

— Это просто... очень странно, — сказала Элизабет. — Я много об этом думала... Но брак был явно неудачным.

— И я его устроил. Что ж... откуда мне было знать?

По дороге Джордж думал об одном из главных достоинств Элизабет — она никогда его не порицает. Всегда его поддерживает, даже если наедине оспаривает мудрость принятого им решения. Он всё больше и больше понимал, насколько беспочвенны были подозрения о ее отношениях с Россом Полдарком. Отрава, которую на последнем дыхании впрыснула в него тетушка Агата, в конце концов истощилась. Почти. Их брак уж точно стал счастливее, чем он мог себе представить два года назад. Джордж пока не рассказал жене обо всех своих амбициозных планах. Но он знал, она с радостью воспримет возвращение в Лондон, знал — Элизабет оценит его честолюбие. И если у него всё получится, он мог бы преподнести ей это как подарок на день рождения.

Они проехали поблизости от улицы Святого Климента, и Элизабет сказала что-то по поводу «бедного мистера Пирса». Джордж не ответил. Теперь, когда Пирс наконец-то умер, Кэрри сделает следующий ход. И это будет неприглядное зрелище. Элизабет не могла ужиться с дядюшкой Джорджа. Каждый считал, что другой оказывает на Джорджа дурное влияние. А сам Джордж знал, что Элизабет не одобрит действия Кэрри, и задумался, не положить ли им конец, пока не поздно. Если это вообще возможно, в чем он сомневался. Кэрри обладал собственным немалым состоянием, и его трудно было сбить с выбранного курса. Джордж и его отец могли бы, но стоит ли затевать ссору, чтобы помешать Кэрри сделать то, пусть и не слишком честным путем, о чем мечтали все трое — одновременно разорить банк Паско и подрезать крылышки Россу Полдарку?